Зимы в Англии были холодными. Мы, а в особенности мои родители, коротали их перед телевизором, смотрели соревнования по борьбе. Субботними вечерами поединки борцов на черно-белом экране шумно врывались в их жизнь и на короткое время расцвечивали яркими красками ее бесцветное однообразие. Выцвела одежда, в которой они ходили на работу, выцвело покрывало на диване – оно лежало там годами, выцвела и память о том, какими они были до того, как приехали в Англию. Родители, как и всё их поколение, медленно убивали свои лучшие годы, горбатясь на фабриках за гроши. Каторжный труд, изуродованные спины, хронический артрит, искривленные пальцы... Закусив губу, они превозмогали боль – что еще им оставалось? Только не думать ни о чём, не обращать внимания на спесь товарищей по работе, молча сносить злые насмешки мастеров, а если ты женщина-индианка – не роптать, когда получаешь затрещины от мужа. Терпи, повторяли они себе, боль надо терпеть. Пусть пронизывает руки, разъедает суставы, заклинивает спину, согнувшуюся от многолетнего сидения за швейной машинкой, выкручивает пальцы, все в мозолях от стирки вручную, разламывает колени, разбухшие от ревматизма после бесконечного мытья кухонных полов старыми мужниными подштанниками – стисни зубы и терпи.

По субботам, усаживаясь перед телевизором с чашкой кардамонового чая с молоком, родители смотрели борьбу. Они ждали развлечения, им хотелось посмеяться, но больше всего они мечтали увидеть, как «наш» победит «чужого», как наглый хвастливый обидчик получит по заслугам – хотя бы раз в жизни. Когда «наш» лежал, прижатый к ковру запрещённым захватом, или с искажённым лицом хватался за почки, они молились, чтобы он не сдался. Давай, парень, еще чуть-чуть, терпи боль, держись до конца... Это борьба: вытерпишь всё – получишь шанс победить.

Но и тогда победа будет всего лишь по очкам, и после поединка измученный победитель едва найдёт в себе силы помахать зрителям. Победить значило выжить.

Зимы в Англии были тогда холодными. И мы, особенно мои родители, любили коротать их перед телевизором, наблюдая за поединками борцов. Эти схватки на черно-белых экранах по субботам стали для родителей островками жизни и цвета в однотонном море их будней - с выцветшими спецовками, линялым, долгие годы бессменным покрывалом на диване и постепенно блекнущими воспоминаниями о людях, которыми они были до приезда в Англию. Лучшие годы своей жизни мои родители, как и все их поколение, надрывались за мизерную плату на фабриках. Их жизнью была работа на износ, искривленные позвоночники, хронический артрит, искалеченные руки. Они закусывали губы и превозмогали боль. Выбора не было. Приходилось отключать сознание, чтобы не замечать высокомерия коллег, не огрызаться на зубоскальство бригадиров, а индийским женщинам еще и безропотно сносить оплеухи мужа. Терпи боль, говорили они себе, смирись с ней – пронзающей болью в руках, разрушенными тазобедренными суставами, ноющей от долгих лет сидения, склонившись над швейной машинкой, спиной, намозоленными от ручной стирки костяшками пальцев, ревматическими коленями от мытья пола на кухне старыми кальсонами мужа.

Когда мои родители, налив себе по чашке кардамонового чая с молоком, усаживались смотреть по субботам борьбу, им хотелось развлечения, им хотелось веселья. Но еще им хотелось, чтобы хоть однажды «наш», «хороший» взял верх над «чужим», «плохим». Им хотелось, чтобы самодовольный ревущий громила получил по заслугам. Они молились за «нашего», распростертого на ковре с заломленными противником пальцами или хватающегося в агонии за почки, чтобы он не сдавался. Если бы он только смог еще немного продержаться, перетерпеть боль, выстоять до конца. Если бы он только все это смог, то, скорее всего, чего бы про эту борьбу ни говорили, он одержал бы победу. Но это была только условная победа по очкам. У обессилевшего вконец триумфатора едва было сил помахать толпе. Главной победой было само выживание.

Зимы в Англии холодные. И наша семья коротала их за просмотром соревнований по вольной борьбе. Эти соревнования на экране старенького чёрно-белого телевизора в субботний вечер привносили в серую обыденность моих родителей буйство жизни и красок. Их рабочая одежда поблекла, не менявшаяся на протяжении многих лет обивка дивана выцвела. Их воспоминания о том, кем они были в Индии до приезда в Англию, меркнули с годами. Мои родители, да что там, всё их поколение, погубили лучшие годы своей жизни, вкалывая на заводе за жалкие гроши. Работа в поте лица, сгорбленные спины, хронический артрит, искалеченные руки. Они кусали губы и терпели эту боль. У них не было выбора. Отключиться от этой суровой реальности – не обращать внимания на пренебрежительное отношение коллег, не возмущаться пустой болтовне начальников. Женщинам – не реагировать на побои от мужа. Терпеть эту боль, приручить её – стреляющую боль в плечах, истёртые суставы, острые приступы боли в спине от долгого сидения за швейной машинкой на протяжении многих лет, покрытые мозолями ладони от ручной стирки, ноющие колени от постоянного мытья полов кухни мужниными сношенными кальсонами.

Когда мои родители в субботу вечером устраивались перед телевизором с чашкой традиционного индийского чая с молоком и кардамоном, чтобы смотреть соревнования по вольной борьбе, им хотелось развлечься, посмеяться. Но ещё им хотелось, чтобы хоть один единственный раз хороший парень одолел плохого. Им хотелось, чтобы этот чванливый ревущий громила наконец получил по заслугам. Они молились за хорошего парня, распластанного на ковре под тяжестью соперника или отчаянно извивающегося под ним, не желая сдаваться. Если б только он смог продержаться ещё немного, вытерпеть эту боль, продолжить схватку. Если б только ему это удалось! Тогда, и в этом-то и есть смысл борьбы, победа была бы за ним. Но победа с маленькой буквы. Потому что у измождённого победителя едва хватило бы сил поприветствовать зрителей. И это была бы, большей частью, победа на выживание.

Зимы в Англии стояли холодные. Мы коротали их за просмотром соревнований по спортивной борьбе. Для моих родителей субботние вечера перед черно-белым телевизором были яркими цветными пятнами на фоне монотонной серой жизни. Рабочие спецовки, старое полинявшее покрывало на диване - все это отступало на задний план и меркло, а вместе с ним меркли и воспоминания о том, какими они были когда-то, до переезда в Англию. Мои родители, подобно другим представителям этого поколения, всю жизнь гнули спину на фабриках, отдавая лучшие годы за грошовую зарплату. Жизнь в тяжелом труде, жизнь с искривленными позвоночниками, хроническими артритами и огрубелыми ладонями. Они закусывали губы и терпели боль. Да, у них и не было другого выбора. Они пытались отключаться - не обращать внимания на высокомерие сослуживцев, не отвечать на откровенные издевательства начальников и - в случае индианок - терпеливо сносить побои мужей. Терпи, говорили они себе, справляйся с болью - прострелами в руках, нытьем в расшатанных тазобедренных суставах, спинными болями вследствие многолетнего скрючивания за швейными машинками, пальцами, закосневшими от стирки вручную, ревматизмом в коленях от натирания кухонных полов старым мужниным бельем.

Субботними вечерами мои родители усаживались перед телевизором с чашкой кардамонового чая с молоком в ожидании развлечения и веселья. И еще, в ожидании того, что сегодня, хотя бы один раз, "хороший" одержит победу над "плохим". Им хотелось, чтобы кичливый громкоголосый бугай получил по заслугам. Они молили хорошего парня, распростертого на полу с пальцами, зажатыми в болевом замке, или в муке схватившегося за почки, не сдаваться. О, если бы он мог продержаться еще чуть-чуть, стерпеть боль, продлить схватку. Если бы он это сделал, в такой ситуации у него были бы шансы на успех. Ведь в итоге получилась победа по очкам. Видели бы вы этого победителя - у него не было даже сил помахать зрителям. Он просто оказался чуть крепче.

Зимы в Англии были холодные, и все мы, в особенности мои родители, коротали субботние вечера, смотря по телевизору соревнования по борьбе. Родительский телевизор был черно-белый, и тем не менее, эти передачи ненадолго привносили краски жизни в их бесцветное существование. Бесцветной или, точнее, выцветшей была их рабочая одежда, таким же было покрывало на диване – не менявшееся годами, и точно также выцвели их воспоминания о том, кем были они сами до приезда в Англию. Так же, как и все их поколение, лучшие годы своей жизни они потратили на монотонный фабричный труд за нищенскую зарплату. Их жизнь была заполнена тяжелой работой, у всех у них были искривленныe позвоночники, хронический артрит и заскорузлыe руки. Ho, закусив губы, они терпели боль, ведь другого выхода у них просто не было. Они старались отключиться – не обращать внимания на пренебрежительное отношение других рабочих и на кривые усмешки мастеров, а индийским женщинам приходилось сдерживать свое негодование еще и тогда, когда им отвешивали оплеухи их собственные мужья. Вытерпеть боль, говорили они себе, сжиться с болью – c простреливающей болью, пронзающей руку до самого плеча, с болью, ломящей всю спину от многолетнего, слишком многолетнего сидения внаклон над швейными машинками. Их пальцы были омозолевшими от стирки, их
бедренныe суставы были совершенно изношены, их колени были поражены ревматизмом в результате постоянного оттирания кухонного пола тряпкой из старых мужниных кальсон.

И когда в субботу вечером они усаживались перед телевизором с чашкой кардамонного чая с молоком, чтобы посмотреть борьбу, ими явно двигало желание немного развлечься и посмеяться. Но это желание не было единственным: они хотели того, чтобы хороший парень хотя бы один раз победил плохого. Они желали, чтобы пришел час этого самодовольного, молотящего своими кулаками задиры. Они молились за этого хорошeго парня, лежащего там, на брезенте, попавшего в двойной захват, или мучительно хватающегося за отбитые почки. Они молились за то, чтобы он никогда не сдавался. Если бы он мог продержаться еще чуть-чуть, вытерпеть боль и продолжить схватку... Если бы он только смог сделать это, то - такова уж борьба - у него оставались бы шансы на победу. Хотя победа была здесь всегда неполной. Чтобы убедиться в этом, стоило только взглянуть на победителя – изможденного, едва способного помахать рукой толпе. Это был триумф не победителя, а просто выжившего.

Зимы в Англии были холодными. Зимними субботними вечерами мы, особенно мои родители, наблюдали за спортивной борьбой по черно-белому телевизору. В это время обычно монотонная жизнь моих родителей на короткое время наполнялась красочным содержанием. Выцвели их рабочие халаты и диванный чехол, не менявшийся в течение многих лет, постепенно потускнели и их воспоминания о том, кем они были до прибытия в Англию. Мои родители, как и все их поколение, лучшие годы своей жизни провели в тяжком труде на заводах, работая за гроши. Эта была жизнь, наполненная монотонной работой, искалеченными позвоночниками, хроническим артритом и покалеченными руками. Они смирились с болью, стиснув зубы. Им ничего иного и не оставалось. В мыслях они пытались уйти от забот - не замечать пренебрежительного отношения сотрудников и не относиться с негодованием к пустой болтовне бригадиров; они пытались хранить спокойствие даже тогда, когда видели, как индийских женщин избивали их мужья. Надо смириться с болью, говорили они себе, надо превозмочь боль: резкие стреляющие боли в руках, ослабленные бедренные суставы, приступы боли в спине из-за долгой работы за швейными машинками, загрубевшие от стирки пальцы рук, колени, влажные от того, что они, ползая на карачках на кухонном полу, счищали с него грязь старым нижним бельем своих мужей.

Когда субботними вечерами мои родители, держа в руках чай с молоком и кардамоном, смотрели по телевизору спортивную борьбу, им хотелось поразвлечься и посмеяться. Но им также хотелось, чтобы хоть один раз хороший парень одержал победу над плохим. Они хотели, чтобы самодовольный, ревущий обидчик понес заслуженное наказание. Они молили бога, чтобы славный парень, лежащий там, на брезентовом настиле ринга, сомкнув пальцы в замок и ухватившись в агонии за живот, не сдавался. Если бы он только еще немного продержался, вынес боль, выдержал испытание. Если бы он все выдержал, тогда были бы шансы, что он выйдет победителем в этой борьбе. Однако это была безусловная победа. Вы могли видеть изможденного победителя, едва державшегося на ногах, чтобы помахать публике. И эта победа была всего лишь триумфом выживания.

Раньше зимы в Англии были холодными. Мы, и особенно родители, коротали их, смотря борьбу по телевизору. Борьба, которую они смотрели по черно-белым телевизорам в субботу после обеда, на короткое время привносила в их монотонное существование жизнь и цвет. Рабочие комбинезоны родителей были полинялыми, не менявшееся годами покрывало на диване, было выцветшим, память о том, какими людьми они были до того, как приехали в Англию, тоже постепенно стиралась. Поколение моих родителей лучшие годы своей жизни потратило на изнурительный труд на фабрике за нищенскую зарплату. Жизнь, в которой было все: непосильный труд, согнутые спины, хронические артриты, загрубевшие руки. Они кусали губы и терпели боль. У них не было выбора. Мысленно родители пытались отключиться – не замечать пренебрежение тех, кто работал рядом с ними, не отвечать на колкие замечания со стороны начальства, а индийские женщины еще старались не обижаться на своих мужей за пощечины. Терпи боль – говорили они себе, борись с болью – со стреляющей болью в руках, в поврежденных суставах, с приступами боли в спине от долгого сидения за швейной машинкой в течение многих лет, в узловатых от стирки одежды пальцах, в коленях, ноющих от мойки кухонных полов старыми кальсонами мужа.

Когда мои родители садились смотреть борьбу в субботу после обеда с чашкой чая с кардамоном и молоком в руке, они хотели развлечься, посмеяться. Они также желали, чтобы хороший парень хотя бы раз одержал победу над плохим парнем. Они хотели, чтобы чванливый и кричащий, как осел, задира получил взбучку. Они болели за хорошего парня, лежащего на ринге, попавшего в двойной захват или хватающегося за почки от сильной боли, и молились, чтобы он не сдавался. Если бы только он мог продержаться немного дольше, вытерпеть боль, выстоять до конца. Если бы только он смог сделать все это, у него были бы шансы стать победителем. Однако это была победа всего лишь в квалификации. Вы бы видели победителя, обессиленного, способного только лишь помахать рукой публике. Триумф, по сути, был лишь одним из способов выживания.